Мы допускаем в наше правительство силы зла, силы антихриста. Это АНК [Африканский Национальный Конгресс].
- Домини (достопочтенный) Питер Нел,
священник-африкандер, 1992 г.

Г-Н ПРЕЗИДЕНТ, переживаемый момент требует откровенности. Филиппины - наши навсегда, это "территория, принадлежащая Соединенным Штатам", как она названа в Конституции. А сразу же за пределами Филиппин - безграничные рынки Китая.... Мы не откажемся от нашей роли в миссии нашей расы, которой Бог вверил цивилизацию мира. И мы будем продвигаться вперед в нашей работе, решая задачу, достойную нашей силы, и возблагодарив Всемогущего Бога, сделавшего нас Своим избранным народом, предназначение которого - возрождение мира.

...
Декларация [Независимости] относится лишь к людям, способным к самоуправлению. Осмелится ли кто-нибудь проституировать это выражение народов, избранных для самоуправления, применяя его к расе малайцев, детей варварства, прошедших школу испанских методов и представлений? Вы, говорящие, что Декларация относится ко всем людям, как осмеливаетесь вы отрицать ее применимость к американским индейцам? А если вы отказываете в этом индейцам у себя дома, как осмеливаетесь вы даровать ее малайцам за границей?
- Сенатор Алберт Дж. Беверидж, речь в сенате Соединенных
Штатов, 9 января 1900 г.

В течение десяти лет после заката конфронтации США - СССР миллионы людей надеялись увидеть новую зарю свободы и равенства, но эти надежды во всем мире были подавлены процессом глобализации, ставящим интересы корпораций и капитала выше интересов народа. Неравенство внутри отдельных стран и неравенства между странами огромны; несколько сот людей владеют бoльшим богатством, чем два миллиарда самых бедных. Правила Всемирной организации труда, созданной в 1995 г., говорят, что каждая страна имеет право защищать свою военную промышленность по статье национальной безопасности, но не предусматривает защиту ее водных ресурсов по статье "средства к жизни".

В ответ на ухудшение обстановки, повсюду в мире возникают новые формы солидарности - внутри стран и между странами. Люди поднимаются на защиту своих водных ресурсов, как это было в Боливии, где протест был направлен против Корпорации Бектел (Bechtel), бюджет которой вдвое превосходит валовой внутренний продукт Боливии. После того как Боливия аннулировала контракт о приватизации воды, Бектел начал судебное дело против Боливии. Но Боливия оказалась в любопытной "компании". 1 июля 2002 г. Наблюдательный Совет города Сан-Франциско, где находится штаб-квартира Бектела, принял резолюцию солидарности с народом Боливии и потребовал, чтобы Бектел взял назад свой иск². Медленно и неуверенно все же возникает борьба за глобальную демократию и выживание, против милитаристской, управляемой корпорациями глобализации.

Глобальные неравенства и репрессии, необходимые для их поддержания, все больше сравниваются с апартеидом в Южной Африке, осуществляемом в мировом масштабе - то есть с глобальным апартеидом. Как отметил Ричард Фальк (Richard Falk) в своем анализе глобализации, факты здесь столь убедительны, что аналогия напрашивается даже у аналитиков истеблишмента:

Ответ Шеллинга, который он сам находит "ошеломляющим и подавляющим", состоит в том, что в нынешних условиях всемирное государство напоминало бы Южную Африку при апартеиде. Но политическими единицами мировой системы являются государства, имеющие доминирующие национальности, место которых в мировой схеме аналогично месту белых в южно-африканском апартеиде. В этой системе орудиями сегрегации являются границы. Поэтому борьба за демократию в глобальном обществе является по существу глобальным эквивалентом борьбы за гражданские права и за десегрегацию.

Период времени после падения Берлинской стены характеризуется интенсификацией экономической глобализации, доминируемой корпорациями, в том числе созданием новой сверхнациональной организации, Всемирной организации торговли, в дополнение ко Всемирному банку и Международному валютному фонду (МВФ). Эти процессы закрепили господство мультинационального капитала над народом. Возросли ограничения подвижности во всем мире для подавляющего большинства народа. Развились антииммигрантские настроения и были приняты драконовские законы против иммигрантов, юридически оформленные или нет. В то же время западные державы требуют, чтобы страны третьего мира открыли свои границы западному капиталу и товарам. Стены внутри Европейского Союза были снесены, как часть того же процесса, в котором стены, отделяющие большинство людей третьего мира, становятся более высокими и более кровавыми.

Эта динамика характерна для представления свободы, присущего апартеиду, - как исключительной свободы, резервированной для избранного меньшинства. Африкандеры-сторонники апартеида вроде достопочтенного Доминэ Нела, американцы европейского происхождения, ссылавшиеся на "Веление cудьбы" (Manifest Destiny), на данное им Богом право оккупировать континентальную часть Соединенных Штатов и завоевать, устранить, изгнать или убить тех, кто этому мешал (коренных Американцев и мексиканцев), а также взгляды сенатора Бевериджа, распространившего эти идеи на заокеанские территории - все это иллюстрации идеологической школы, понимающей свободу как делимое и исключительное понятие. Для них, чтобы оправдать завоевание, экспроприацию, эксплуатацию и даже геноцид, достаточно было сослаться на предполагаемый недостаток чего-либо - приспособленности, цивилизации, современности, христианства, предполагаемой ущербности интеллекта вследствие размера мозга или черепа (аргумент, применявшийся во второй половине девятнадцатого века также к женщинам), на чрезмерное наличие чего-либо (например, меланина) или нехватку чего-либо (например, техники). Иными словами, это понятие свободы основывается на неравенстве, для поддержания которого людьми были изобретены разнообразные санкции - земные и божественные. Оно создает для некоторых людей возможность выбора, благополучия и подвижности за счет ограничения или сокращения этих прав для других, обычно прикрываемого некоторой рационализацией или моралью. Это можно назвать апартеидной школой свободы. Другая черта этой школы состоит в том, что избранное меньшинство часто утверждает, будто их прерогатива исключительной свободы в действительности благодетельна для угнетенных - приносит им демократию, технику, современность (часто выразительно символизируемую не наукой и не рациональностью, а Макдональдсом и кока-колой, достигая этого ценой больших усилий избранного меньшинства ("бремя белого человека", "иностранная помощь" и т.д.).

Главный аргумент здесь так же стар, как рабство, прошедшее через различные культуры и цивилизации. Аристотель поддерживал и оправдывал рабство. То же делал св. Августин, защищавший как часть христианского учения право рабовладельца владеть рабами, распоряжаться и наказывать их. В своем фундаментальном труде "О Городе Божьем против язычников", который является одним из основных философско-теологических трудов церковного христианства, он доказывал, что человек, обращенный в рабство, наказывается этим за его предыдущие грехи, как это предусмотрено божественным планом. Поэтому он должен повиноваться рабовладельцу, pater familias, который по тому же плану обязан назначать рабу наказания в течение его земного существования. После смерти Бог позаботится, чтобы каждый получил воздаяние по своим заслугам (включая повиновение)³. Это учение примечательным образом напоминает проходящее через многие культуры и века и до сих пор применяемое учение, подчиняющее женщин главе семьи. Другую аналогию можно найти в Индии, в подчинении Dalits, так называемых "неприкасаемых", которым индуистская иерархия отводит наинизшее место в экономической и общественной жизни, подчиненное высшим кастам.

В основе любой формы апартеида, локального или глобального, лежит утверждение власти привилегированных под маской превосходства, с конечной целью - обеспечить особые экономические преимущества, часто сопровождаемое обоснованием, что все это делается для блага подчиненных. Такая привилегия не может долго сохраняться без угрозы и применения насилия, запугивания и страха, создающих эксклюзии по расе, касте, национальности или полу. Поскольку в настоящее время Соединенные Штаты стоят во главе сил, стремящихся продолжить глобальный апартеид, важно рассмотреть специфический характер исторических предпосылок, существующих в Соединенных Штатах. (Это не значит, что любая другая держава, использующая любую другую религию или идеологию, будет лучше. Имеются многочисленные свидетельства, как в прошлом, так и в настоящем, говорящие против этого).

Веление Судьбы (Manifest Destiny)

При президенте Эндрью Джексоне лихорадка захвата земель во имя Бога, христианства и цивилизации, вскоре названная "Велением Судьбы" (Manifest Destiny), достигла особого напряжения, выражая самым широким образом милитаристский и мессианский национализм Соединенных Штатов, столь очевидный в наши дни. В действительности, использования термина "нация" для описания Соединенных Штатов стало популярно среди северян во время расцвета лозунга "Веление Судьбы", как кодового обозначения, описывавшее экспансию белых на Запад за счет коренных американцев. В тот же период "федерализм" стал кодовым обозначением для выражения притязаний южан на их рабовладельческую собственность, за счет афро-американцев. Джексоновская демократия распространила право голоса на белых людей, независимо от собственности, но этот путь был покрыт слезами, нарушенными договорами и кровью.

В то время европейские поселенцы с ужасом ожидали насилия со стороны коренных американцев, и точно так же южные рабовладельцы, помнившие о революции на Гаити, были напуганы ожиданием восстания рабов. Оба эти вида насилия в самом деле случались, иногда направляясь с ужасной яростью против невинных. Восставшие рабы маленькой армии Ната Тернера (Nat Turner), стремившиеся к свободе, в ночь, когда они решили начать свою войну за независимость, убивали не только мужчин-рабовладельцев, но также женщин и детей. Коренные американцы, сопротивлявшиеся европейскому завоеванию, в своих мужественных войнах не только боролись против солдат; время от времени они совершали также ужасные акты насилия в отношении поселенцев и их семей.

Не оправдывая такие насилия, а устанавливая историческую правду, заметим, что они коренились и были реакцией на насилие и несправедливость рабства и геноцида, начатого и поддерживаемого системой нашествия и угнетения, отрицавшей человеческую природу рабов и коренных американцев. Вот три примера лишений и ужасов, пережитых рабами, взятые из жизни самого известного афро-американского современника Ната Тернера, Фредерика Дугласа (Frederick Douglass):

1. О родителях:

2. О тете:

3. О работе:

Рабство и почти рабство продолжалось и в двадцатом веке, в сталинском Советском Союзе, в гитлеровской Германии и в глобальном капитализме, где оно все еще процветает. Оно входит в мировую экономику разыми путями - от шелка до секса. Например, миллион детей втягивается в международную торговлю сексом каждый год; многие из них "покупаются и продаются, как скот" в этом многомиллиардном глобальном бизнесе.

Эти исторические и нынешние черты глобального капитализма отражаются в следующих сводных данных о структуре глобальной экономики и общества, рассматриваемых как глобальный апартеид. В таблице 1 помещены экономические и социальные показатели, относящиеся к тому времени, когда апартеид еще процветал в Южной Африке - к середине 1970-х гг.

Историческая динамика

Статистические данные за один год или десятилетие не показывают, конечно, всей исторической динамики. Это намного более трудная задача, элементы которой теперь становятся яснее, когда рассеивается туман, созданный конфронтацией между США и СССР. Например, Майк Дэвис (Mike Davis) в своей книге "Холокосты поздней викторианской эпохи" (Late Victorian Holocausts) приводит важные данные, показывающие, каким образом сочетание викторианского империализма с погодой стало причиной огромной смертности и голода, от Бразилии до Индии и Китая. В тот же период, во второй половине девятнадцатого века, потребление пищи в Западной Европе и в ее дочерних странах, главным образом в Северной Америке, возрастало, заработная плата повышалась и различие между повседневными условиями жизни трудящихся Запада сглаживалось. Эта пища поступала из тех стран, в которые Европа экспортировала избыток своего населения, колоний, таких как Индия, а в случае Германии - из России, находившейся в тяжелом долговом кризисе, где царь продавал продукты питания, чтобы платить за оружие, за имперские авантюры и за предметы роскоши для небольшой элиты.

При таких обстоятельствах население Западной Европы с ее дочерними странами быстро возрастало, вначале без сопутствующего повышения заработной платы (см. рис. 1). После Французской революции и изобретения паровой машины империализм в сочетании с техникой сделал возможными массовый экспорт бедности и историческую реорганизацию мирового труда, включившую в мировую торговлю основные сырьевые товары. Начиная с середины девятнадцатого века происходило систематическое разрушение местных экономик Третьего мира и их реорганизация для удовлетворения требований Запада, что продолжается и по сей день.

Единственное частичное нарушение этих тенденций произошло в ответ на возрастающие требования независимости в Третьем мире, выразившихся в разнообразных методах, от насильственных революций до ненасильственных методов Ганди. Именно в этот период население Третьего мира начало расти, так же как это было в Европе, начиная с 1500 г. Но динамика народонаселения, рассматриваемая не на материале всего мира в целом, как это делали многие экологи, а в свете развития капитализма, представляет другую картину. Огромный рост населения на Западе и в оккупированных им странах между 1500 и 1900 гг. сопровождался развитием техники и культуры неограниченного потребления для всех, по существу основанного на представлении о неограниченном потреблении королей и фараонов прошлого. В течение периода с начала империализма, то есть примерно с 1500 г. до начала борьбы за свободу (с наступления девятнадцатого столетия), население Запада выросло почти вдвое больше, чем население Индии, Китая и Африки (см. рис. 1). Этот рост сопровождался развитием экономической системы, разрушавшей экосистемы и положившей начало безысходному и экологически гибельному пути, по которому идет нынешний мир. Иначе говоря, связь между народонаселением и окружающей средой должна быть пересмотрена в техническом и экономическом историческом контексте империализма и движений за независимость.

На рис. 1, 2 и 3 изображены важные аспекты развития глобального апартеида - показатели исторического изменения народонаселения, импорта зерна в Великобританию и сравнение заработной платы. С пятнадцатого столетия до конца девятнадцатого столетия подвижность значительных человеческих масс была обусловлена либо миграцией европейцев в западное полушарие, либо перемещением людей под контролем европейцев, как это было при работорговле и перевозке нанятых по контракту рабочих. Рост движений за независимость, более высокая интеграция глобальной культуры на уровне элиты и повышение оплаты труда на Западе, вызвавшее импорт дешевой рабочей силы, привели к движению людей из Третьего мира на Запад. По мере возрастания этого движения, возрастал и контроль над перемещением бедных людей до тех пор, пока современная система паспортов и виз и ограничений на перемещение бедных людей не переросла в огромные, военизированные бюрократические аппараты, ограждающие границы. При чем делается это в стиле, весьма напоминающем приемы рабовладельцев, использовавших государственную власть для поимки беглецов.

Устранение границ

Мария Хименез (Maria Jimenez), член правления Национальной организации за права иммигрантов и беженцев, отметила роль национальных границ в глобальной экономике, напоминающую полицейские ограничения для рабов. Следующие далее наблюдения взяты из неопубликованной работы, которую она предоставила в мое распоряжение:

Таким образом, для угнетения народа были предназначены не только сталинские границы, заставлявшие народ оставаться внутри страны. Границы глобального апартеида, предназначенные, чтобы не допускать бедных в регионы, где сосредоточивается богатство мира, столь же эффективно удерживают народ в областях низкой заработной платы, куда их заключил глобальный капитализм. Эта действительность особенно бросается в глаза на границе между Соединенными Штатами и Мексикой. Для поддержания этих исключительных и изолирующих границ важно сотрудничество политических и деловых элит по обе стороны границы, хотя при этом возникает некоторое напряжение внутри элиты, как например, между правительствами Мексики и Соединенных Штатов. В этих областях Соединенные Штаты и другие западные страны, почитавшие демократию у себя дома, систематически поддерживали режимы, принадлежавшие к числу самых кровавых в истории.

В настоящее время Соединенные Штаты используют границы как орудие в "войне с террором". Но, намеренно или нет, поведение правительства Соединенных Штатов в этой войне соответствует идеологии "Веления судьбы". Тот факт, что террористы, совершившие массовые убийства 11 сентября 2001 г., приехали в Соединенные Штаты под разными ложными предлогами, был использован, чтобы создать постоянную войну и обширную бюрократию "внутренней безопасности". Подозрение пытаются бросить на всех родившихся за границей, в том числе на студентов, иммигрантов, арабов (из всех регионов) и мусульман. Это опасный подход, отрицающий, по крайней мере неявно, что доморощенный американский террорист европейского происхождения, такой как Тимоти Маквей, проводивший значительную идеологическую и расистскую кампанию в Соединенных Штатах и в Европе, имеет много общего с террористами, родившимися за границей. Вместо этого, террористы европейского происхождения, родившиеся в Америке в христианских семьях, считаются исключением, не похожим на подавляющее большинство, - такие как Маквей или дети, убившие своих товарищей в средней школе Коломбаин в Колорадо. В противоположность этому, в основе волокиты с выслеживанием, арестами, заключением без обвинений, высылкой и другими нарушениями прав человека, особенно в отношении мусульман и арабов, которые стали теперь олицетворять "войну с террором", лежит принцип создания стереотипов.

Такой подход опасен для свободы и бесплоден. Он игнорирует или пренебрегает факторами, которые являются принципиальными для снижения риска терроризма и для поддержки и распространения свободы. В число этих факторов входят следующиее:

• поиск террористов - это поиск одного человека из миллионов, требующий привлечения и свободного участия людей всего мира и самых разных людей в Соединенных Штатах;
• в Соединенных Штатах один из пяти детей живет в семье, в которой по крайней мере один член - выходец из другой страны, так что внушение страха перед выходцами из других стран, а не обеспечение безопасности и поощрение свободного сотрудничества людей респектабельного поведения, будет создавать препятствия потокам потенциально важной информации;
• благополучие и даже само существование экономики Соединенных Штатов, от клубничных плантаций до Силиконовой долины, университетов и госпиталей, от птицефабрик до исследовательских лабораторий больших корпораций - зависит от иммигрантов;
• угрозы войны, по-видимому, побудят более сильных вооружаться, слабых - беспокоиться и думать о приобретении ядерного оружия, чтобы противостоять силе Соединенных Штатов, а союзников ошеломит, испугает и, может быть, отобьет у них охоту сотрудничать.

Бесплодный характер "войны с террором" становится очевидным после двух войн в более чем полтора года. Осама бин Ладан и несколько его главных помощников все еще на свободе. Человек, или люди, осуществившие в 2001 г. диверсии с сибирской язвой в Соединенных Штатах, тоже остаются на свободе. Правительства двух из четырех провинций Пакистана находятся теперь под контролем или сильным влиянием исламских фундаменталистов - впервые в истории Пакистана.

Срочность поиска Осамы бин Ладана и человека с сибирской язвой теперь отступила на задний план. Все это вытеснила война в Ираке. Из беспристрастного обзора можно заключить, что многие элементы "войны с террором", которым придается высокий приоритет, или даже большинство таких элементов не имеют особенного смысла как антитеррористические мероприятия. Однако они гораздо лучше подходят к имперской цели - создать мощное военное присутствие, чтобы контролировать, среди прочих вещей, важнейшие ресурсы нефти и газа нашей планеты.

Ограничение подвижности имеет некоторые исключения. Запад в некоторой мере поощряет миграцию элиты, особенно молодых образованных людей, заполняющих лакун в своих профессиях (хотя, в проявлении капиталистических "семейных ценностей", их семьи часто не столь желательны). Стоимость их образования составляет огромный неучтенный источник иностранной помощи Западу со стороны Третьего мира. Есть также работники, заполняющие низкооплачиваемые вакансии, на которые не хотят идти местные жители. Их тоже впускают, но не столь охотно. Концентрация ресурсов планеты на Западе, независимость Третьего мира и развитие средств перемещения привели также к тому, что значительное число людей хочет направиться туда, где сосредоточены финансовые ресурсы и возможности.

Эти и другие особенности глобальной экономики, отличающие новейшие миграции и современные границы от рабства, не меняют основной и насильственной роли границ - отделение областей с низкой оплатой труда от областей с высокой оплатой труда, так что капитал может пересекать границы и эксплуатировать их за плату, поддерживаемую на низком уровне по отношению к капиталистическим странам, при сравнимой производительности труда. Соединение вооруженной силы государства с финансовой силой корпорации, в контексте свободного потока капитала и товаров и ограниченного потока работников, враждебно равенству и свободе людей. Более того, она ведет мир в направлении, противоположном тому, которое необходимо для достижения системы правления - от локальной до глобальной - которая бы гарантировала, что моральный кодекс желательного поведения индивидов, например, уважение к жизни других людей и будущих поколений, будет также относиться и к человеческим институтам, особенно наиболее мощным - правительствам и корпорациям.

Юридические основания для такой цели были большей частью созданы, по крайней мере теоретически, в виде признания, что все люди имеют равные права. Это произошло в течение последних двух с половиной столетий в ходе борьбы простых людей всего мира за свободу и равенство против рабства, колониализма, доминирования мужчин и интенсивной экономической эксплуатации. Юридические документы этого рода большей частью датируются второй половиной двадцатого века, когда освободительные движения в Азии и Африке достигли значительного успеха, а империализм в качестве идеологии приобрел дурную репутацию. Но, как отмечает Хименез, ни одна из этих деклараций, в том числе Всеобщая декларация прав человека, не признает за народами мира права на глобальное перемещение:

Отсутствие юридических оснований для права перемещения через границы имеет важные последствия для большей части населения мира. Например, Статья 23 Всеобщей декларации говорит, что трудящиеся имеют такие права, как "равная плата за равный труд". Но, хотя право на равную оплату равного труда теперь признается, по крайней мере теоретически, многими странами, до сих пор юридически разрешается неравная оплата по разные стороны границы - боле того, она часто поощряется и восхваляется как "сравнительное преимущество⁵".

В качестве другого примера рассмотрим право на убежище. Оно было единственным практическим средством избежать угнетения, вынуждавшего человека оставаться внутри государственной границы. Но это право значительно пошатнулось, поскольку почти исчезла его антисоветская, антикоммунистическая полезность для капитализма. В отсутствие глобального права на перемещение, признанное Декларацией право человека покидать свою страну и искать убежище за границей превратилось для людей, угнетенных глобальным капитализмом, в нечто вроде мифического закона, в равной мере запрещающего богатым и бедным спать под мостами.

Ричард Фалк в своей книге "Хищная глобализация" (Predatory Globalization) блестяще разобрал правовой аспект права на глобальное перемещение. Мировое сообщество, включая его правительства, рассматривало апартеид Южной Африки как преступление против человечества. Существовал международный договор, кодифицировавший это преступление со всеми его деталями. Можно было бы спросить, почему глобальный апартеид не рассматривается таким же образом? Если содействие южноафриканскому апартеиду, хотя и легальное по закону Южной Африки, рассматривалось как преступление по международному закону, то почему не рассматриваются таким же образом национальные законы, заключающие бедных в нечто вроде глобального эквивалента созданных апартеидом "бантустанов" ("bantustans")? В конце концов, как указывает Фалк, Статья 28 Всеобщей декларации прав человека дает каждому человеку в мире право на "социальный и международный порядок, при котором права и свободы, провозглашенные этой Декларацией, могут быть полностью реализованы". С этой точки зрения, требование права на глобальное перемещение в системе глобального апартеида есть требование покончить с глобальной сегрегацией - это по существу всемирный эквивалент окончания насильственной сегрегации в Южной Африке и Соединенных Штатах, господствовавшей в недавнем прошлом.

Но как практически будет осуществлено это право? Ясно, что это не может быть достигнуто в один день. Я полагаю, что это не может быть достигнуто отдельно от других аспектов борьбы за мир и справедливость - за ядерное разоружение, за достойное трудоустройство, за охрану нашей планеты от возрастающего парникового эффекта вследствие выброса газов, за равенство женщин во всех обществах. Но это право, конечно, никогда не будет осуществлено, если его не сформулировать.

Разумеется, формулировка требования не решает проблемы, каким путем его можно осуществить. Если рассмотреть результаты трех великих ненасильственных выступлений двадцатого столетия - в Индии, в Южной Африке, и борьбы за гражданские права в Соединенных Штатах - то становится очевидной решающая роль применения принципов Ганди. Хотя для всеобщей свободы и равенства необходима любовь, но этого не достаточно. Самым важным и постоянным свидетельством этого является то, что материнской любви оказывается недостаточно, чтобы помешать мужчинам, по одиночке или вместе, стать угнетателями женщин⁶.

Или рассмотрим область политики. Например, любовь к британцам, в защиту которой выступал Ганди и которую не скрывая проявлял, не помешала британцам проводить политику "разделяй и властвуй"; она не убедила правителей Великобритании разрушить стены, до сих пор не допускающие в эту страну наследников народа, разоренного британским империализмом. Напротив, эти стены стали теперь выше и защищаются большей военной силой. Этот результат, может быть, предвидел Черчилль в своем замечании о Ганди в 1931 г., когда Ганди пытался убедить индийцев любить народ оккупирующей державы даже в то время, когда они пытались добиться свободы от ее имперских институтов:

В борьбе за глобальную демократию остается нерешенной проблема - каким образом применение более упорного, любящего и успешного ненасилия может создать условия, при которых мощно вооруженные люди откажутся от своих орудий террора и от системы экономической эксплуатации, которой служит этот официальный террор.

Как я полагаю, на такое решение указывает рука Мартина Лютера Кинга, протянутая народу Вьетнама и миру в последний год его жизни. 4 апреля 1967 г. он соединил свое историческое лидерство в борьбе за гражданские права в Соединенных Штатах с борьбой против войны Соединенных Щтатов во Вьетнаме (известной как Вьетнамская война в Соединенных Штатах и Американская война во Вьетнаме). Далее он сказал, что окружающее "все больше заставляет его рассматривать войну как врага бедных и бороться с ней как с таковой", поскольку военная машина поглощает огромные ресурсы и находится таким образом в конфликте с человеческими нуждами внутри страны. Он также заявил о своей солидарности с народом Вьетнама.

Через год в посмертно опубликованной статье прозвучала его солидарность с народами всего мира и призыв к "революции в американских ценностях". В этой статье он осудил милитаризм словами, которые можно отнести сегодня к "войне с террором":

Эта революция в ценностях происходит в местах, еще не очень привлекающих внимание современных средств массовой информации, ежедневно вещающих о военных угрозах. Например, Международные бригады мира (Peace Brigades International) используют более высокий статус граждан капиталистических стран для защиты людей в военных зонах, таких как Колумбия и Чиапас⁷. Предпринимаются усилия по созданию постоянной "силы мира" и противопоставлению ее безудержному милитаризму ряда правительств⁸. В сообществах и странах всего мира продолжаются традиционные ненасильственные действия. Прекрасная статуя Ганди в Тэвисток Скуэр в Лондоне по-прежнему привлекает почтительное внимание к его жизни и идеям (как это делал он сам в свое время в том же городе), о чем свидетельствуют и цветы, вопреки замечаниям Черчилля.

У миллионов семей есть родственники, которые происходят из разных стран и разных континентов. Многие из них перекидывают мосты через разрывы глобального апартеида, в том числе через величайшую физическую границу этой структуры, разделяющую Соединенные Штаты и Мексику. У некоторых это вызывает страх. Но в борьбе против глобального апартеида и за глобальную демократию - это источник надежды. Глобальное женское движение, глобальное движение в защиту окружающей среды и движение против руководимой корпорациями глобализации распространяется по миру, разделенному глобальным апартеидом. Рабочие и фермеры само-организовываются по всему миру. Большие профсоюзы Соединенных Штатов отказываются или уже отказались от антииммигрантских позиций, которые они не так давно занимали. Несмотря на враждебность правительства Соединенных Штатов к Протоколу Киото о сокращении выброса парниковых газов, штат Калифорния принял стандарты, которые приведут к уменьшению выброса углекислого газа. В ноябре 2001 г. народ Сан-Франциско принял постановление, уполномочивающее "город выпустить заем в размере 100 миллионов долларов в доходных облигациях в поддержку систем возобновляемой энергии, в том числе энергии ветра и солнечной энергии", что может рассматриваться не только как мера по защите окружающей среды, но и как голосование против назревающих нефтяных войн.

Аргентина, Боливия, Бразилия, Парагвай, Чили и Уругвай пришли к соглашению, значительно расширяющему права перемещения для всех своих граждан, не воздвигая при этом новых препятствий против перемещения других, что составляет резкую противоположность антииммигрантским стенам глобального апартеида, возводимым в Европе в процессе ее внутренней интеграции. Такая борьба и такая деятельность несут в себе зачатки делигитимизации глобального апартеида, точно так же, как давление из-за границы превратило южноафриканский апартеид, рассматривавшийся некоторыми как дар божий, в социально-экономическую систему, неприемлемую даже для большинства южно-африканских белых (хотя никоим образом не для всех).

Но несмотря на все эти факты, указывающие направление движения, еще предстоит уяснить себе, какую практическую структуру должна принять эта борьба, чтобы успешно и коренным образом изменить соотношение сил и создать путь для устранения глобального апартеида. Одним из фокусов этой борьбы могут стать Международный уголовный суд (МУС) и принцип законодательства, основанного на справедливости, свободе и равенстве. 11 апреля 2002 г. договор, учреждающий МУС, получил минимальное число ратификаций, необходимое для вступления его в силу. В то время как правительство Соединенных Штатов, вопреки своим лучшим традициям, подрывает этот договор, самый факт существования МУС и признание этим судом военных преступлений против женщин преступлениями против человечества представляют огромные триумфы свободы и равенства. Теперь впервые существует международное правовое учреждение, основанное на идее, что все люди, от самой бедной крестьянки до самого могущественного главы государства, равны перед законом. Если этот суд станет подлинно универсальным в своей юрисдикции, без всяких "если", "и" и "но", то это может оказаться первым существенным шагом к созданию правовой системы, воплощающей идею Джеферсона, что должен существовать "единый моральный кодекс для всех людей, как действующих отдельно, так и коллективно". Это дало бы, наконец, универсальное содержание его драматическому и волнующему утверждению, что "все люди созданы равными", и реально распространило бы его на людей обоего пола по всему миру.

Этот нарождающийся идеал был под угрозой уже во времена Джеферсона, как это символизирует судьба Тома Пейна. Том Пейн, иммигрант, написавший "Здравый смысл" (Common Sense), вдохновивший на создание Декларации независимости и еще в 1775 г. восставший против работорговли, умер в 1809 г. почти одиноким. На его похороны пришло шесть человек, в том числе два афроамериканца и одна француженка со своим сыном. Она сказала, что она присутствует на похоронах в благодарность за вклад Пейна в дело свободы Франции; ее сын был свидетелем его служению свободе в Соединенных Штатах.

Борьба за всеобщую свободу, признающую человеческие права в равной степени для всех людей, явно еще не завершена.